Интервью с Андре Сэном

Андре Сэн
Zeitschrift für Klassische Homöopathie 2004; 48(3):117–127


Перевод Зои Дымент (Минск)

Оригинал здесь

Часть II
Гомеопатия является естественной наукой в ее чистейшем виде

Удивительно, что вы редко используете хорошо известные нозоды, например, Tuberculinum, Medorrhinum и другие. Почему?

Я действительно редко назначаю нозоды, главным образом потому что мало из них прошли хороший прувинг. Большинство симптомов у многих нозодов являются клиническими, и лишь несколько четких и хорошо подтвержденных характерных симптомов наблюдалось у испытателей. Как правило, клинические симптомы имеют гораздо меньшее значение для обнаружения истинного характера лекарства. Возьмем, к примеру, Carcinosinum. В оригинальном прувинге Бернетта было отмечено лишь несколько симптомов. Но теперь у нас есть сотни симптомов и множество патологических показаний. Откуда вдруг возникла вся эта информация? Насколько я знаю, не было никакой проверки тех немногих симптомов, которые были найдены в оригинальном прувинге, а теперь некоторые авторы сообщают в своих Maтериях мeдиках о бесчисленных патологических симптомах Carcinosinum без всякого тщательного их документирования.

Вы говорите про "хорошо известные нозоды, например, Tuberculinum". В действительности Свон ввел Tuberculinum только на основе клинических случаев, без прувинга. Давайте рассмотрим два якобы хорошо известных симптома Tuberculinum, страх перед собаками и желание путешествовать. О боязни собак сообщил Бернетт, симптом отмечен у двухлетнего ребенка, который легко пугался, особенно собак, и которому Тuberculinum назначался наряду со многими другими лекарствами. Неизвестно, исчезли ли эти симптомы, и если да, то после какого лекарства. Желание путешествовать было несколько преувеличено по сравнению с тем, как об этом сообщал Бернетт, это было не желание путешествовать, а просто человек переезжал из одного места в другое, избегая холода, так как был подвержен пневмонии в холодную погоду. Очевидно, что прувинги Tuberculinum и большинства нозодов очень скудны и шатки, и с годами нозоды все труднее назначать с большим доверием.

Однако у нозодов есть несколько интересных аспектов, о которых следует здесь упомянуть. Во-первых, как правило, большее количество пациентов будут реагировать на нозоды, чем на другие лекарства. Однако эти реакции часто неполные, и от них вы скорее можете ожидать того же, что ожидаете от просто подобных лекарств, нежели от лекарств с высокой степенью подобия. Возможно, именно из-за большей степени восприимчивости к нозодам населения в целом, они иногда оказывались полезными для гомеопрофилактики, если genius epidemicus еще не был известен. Кроме того, вы обнаружите пропорционально меньше случаев давних хронических болезней, которые продолжительное время реагируют на нозод. Хотя многие реагируют на нозод, мало кто положительно реагирует в течение длительного времени.

Имеется еще одно интересное наблюдение относительно нозодов. Начинающие, как правило, редко используют нозоды. Когда практики становятся опытнее, они используют нозоды чаще, пока не откладывают их в сторону, предпочитая более проверенные лекарства. Другим примечательным фактом является то, что опытные практики, такие как Липпе, Гернси или Уэллс, редко использовали нозоды. Липпе однажды заметил, подвергая сомнению клиническое значение нозодов, что за много лет он излечил большое число случаев гонореи, никогда не используя Medorrhinum, и у него не было ни единой неудачи. Липпе предсказывал, что изопатия Свона не пройдет клинического испытания, так как она противоречит всему опыту. Он был прав, изопатия провалилась. Интересно также отметить, что Ганеман не опубликовал свой прувинг Psorinum в "Хронических болезнях" поскольку, по его словам, прувинг был недостаточно хорошо проведен. В 1834 году Ганеман писал французскому врачу в Лион, что успех лечения нозодами не был достаточно последовательным и что использование Hydrophobinum для пациентов с бешенством было опрометчивым, поскольку мы уже имеем достаточно полезных средств.

По моему опыту, лучшие результаты, полученные с нозодами, встречаются в тех случаях, когда нозоды назначаются как и любое другое лекарство, т. е. на основе подобия симптомов пациента симптомам испытателей. Поскольку мало нозодов прошли достаточный прувинг, трудно назначать их с высокой степенью доверия, поэтому я редко их использую. Следует также отметить, что в опубликованных случаях нозоды обычно назначались по ключевым симптомам, истории болезни или семейной истории, редко — на основе тщательного сравнения с прувингами. Одним из золотых правил чистой гомеопатии является разработка и использование надежной Материи медики, чтобы получить наиболее последовательный и удовлетворительный результат. Многие нозоды были введены в гомеопатию обратным путем, то есть из клинических случаев, с недостаточным прувингом или вообще без всякого прувинга. Таким образом, сегодня мы застряли на этом отсталом наследии Свона и Бернетта. В книге Липпе, которую я в настоящее время завершаю, я глубже рассматриваю эту важную тему.

Вы не применяете концепцию хронических болезней Ганемана, поскольку, по вашему мнению, его теория о природе инфекционных хронических болезней неправильна. Не могли бы вы объяснить это?

Это очень сложный вопрос, на который трудно ответить в таком интервью, он открывает истинный ящик Пандоры. Тем не менее в связи с его важностью я постараюсь справиться с ним, сначала сделав краткий обзор теории Ганемана о природе хронических болезней.

Ганеман понял, что его успехи в долгосрочном выздоровлении пациентов от хронических болезней скромны, хотя достиг эффективного гомеопатического лечения пациентов с острыми заболеваниями. Он начал искать основной фактор "постоянства и упорства" хронических болезней. Ганеман задумался над вопросом, может ли это быть связано с недостаточным числом известных лекарств. Но такое объяснение не в полной мере удовлетворило его, хотя в ретроспективе это был один из основных элементов решения. Ганеман говорил, что с 1816—17 годов он пытался найти ответ на этот вопрос днем и ночью. Одиннадцать лет спустя, в 1827 году, он впервые известил своих близких коллег о том, что назвал открытием природы хронических болезней.

Ганеман сообщил, что причиной хронических болезней является лежащая в их основе хроническая инфекция, или миазм1. На первый взгляд, это очень логично, так как большинство хронических болезней развиваются как инфекционные болезни — неуклонно прогрессируя каждый раз, когда снижаются защитные силы организма. Ганеман заключил, исходя из имеющихся в его распоряжении свидетельств, что почти все хронические болезни происходят из трех основных миазматических, или инфекционных, болезней, а именно из сифилиса, сикоза, или того, что он назвал болезнью кондилом (генитальные бородавки), и псоры2 (чесотка). Он пишет:

В Европе, а также на других континентах, как известно по данным всех исследований, до сих пор найдены только три хронических миазма, и вызванные ими болезни проявляются через местные симптомы, и из этих миазмов происходит большинство, если не все, хронические болезни, а именно: во-первых, сифилис, который я также называю болезнью венерического шанкра, затем сикоз, или болезнь кондилом, и, наконец, хроническая болезнь, в основе которой лежит высыпание с зудом, т. е. псора, которую как самую важную я буду лечить первой.

Это открытие привело его к поискам лекарств, относящихся к той болезни, которую он считал самой важной из хронических болезней, псоре, или чесотке. Итак, в 1828 году он опубликовал первый том своей Материи медики антипсорических лекарств.

Ганеман использует сифилис как модель, чтобы проиллюстрировать эволюцию хронических болезней, и сифилис, кстати, в то время признавался хроническим миазмом всем медицинским сообществом. Сифилис является источником такого множества проявлений, что сэр Уильям Ослер сказал, что "тот, кто знает сифилис, знает медицину". Ганеман описал различные этапы эволюции сифилиса, которые он затем экстраполировал на два других хронических миазма. Он утверждал, во-первых, что существует инфицирование, которое происходит в месте контакта. Оно сопровождается продромальным состоянием, когда весь организм охвачен миазмом. По прошествии времени появляются местные симптомы — для сифилиса это шанкр. Затем, по его словам, пока имеется местное проявление на коже, болезнь не проявляется внутри организма. Таким образом, именно исчезновение или подавление шанкра ускоряет вторичный сифилис. "Так что шанкр, если не удаляется, действует опосредовано и успокаивающе на сифилис внутри". Этот последний пункт настолько важен, что на нем держится полное понимание ганемановской теории эволюции хронических болезней.

Затем Ганеман экстраполирует эти шаги на рассмотрение чесотки. Он пишет в "Хронических болезнях", что "псора (чесоточная болезнь), как и сифилис, является хронической миазматической болезнью, и ее первоначальное происхождение сходно", но это "самый заразный из всех хронических миазмов", так как "требует лишь прикосновения к коже". Он пояснил, что при чесотке как при сифилисе существует продромальное состояние, при котором отсутствуют симптомы, в то время как миазм вторгается в организм динамически, через нервную систему. Тогда, по словам Ганемана,

больная жизненная сила пытается облегчить и успокоить внутреннюю болезнь путем создания подходящих местных симптомов на коже — зудящих пузырьков. Пока это высыпание продолжается в нормальной форме, внутренняя псора со своими вторичными недугами не может вырваться, но должна оставаться скрытой, дремлющей, латентной и связанной.

Поэтому опасность подавления внешних проявлений хронической инфекции стала краеугольным камнем его "открытия", или понимания природы хронических болезней. Без этого его теория несостоятельна. Он, кстати, был не первым, кто сообщил об опасности подавления зудящего высыпания. Он сам цитирует большое количество врачей, сделавших аналогичные наблюдения, и среди них был Аутенрит, который опубликовал в 1808 году трактат об опасности подавления зудящего высыпания. Во втором издании "Хронических болезней" в 1835 году Ганеман пишет, что хотя он "еще не познакомился с [работой] Аутенрита", когда писал первое издание в 1828 году, он пришел к такому же выводу в отношении опасности подавления зудящего высыпания с помощью определенных мазей.

Кроме того, по мнению Ганемана, исчезновение местных поражений кожи при трех хронических инфекционных болезнях, чесотке, сифилисе и генитальных бородавках, открывает путь для развития почти всех естественных хронических болезней, за исключением ятрогенных, профессиональных и экологических, а также тех, которые вызваны в первую очередь плохой психической или физической гигиеной. Согласно Ганеману, эти три хронические инфекционные болезни имеют общую точку входа для этих "миазмов", где после инкубации в организме развивается поражение кожи, которое действует компенсаторно, чтобы сдержать внутренний миазм. Но как только поражение кожи исчезает, хроническая миазматическая болезнь поражает организм изнутри.

Возможно, важно отметить, что обычное лечение чесотки во времена Ганемана заключалось в применении очень токсичных мазей, например, из ртути, свинца, меди, цинка или серы. Ганеман цитировал многих врачей, которые сообщали о развитии серьезных болезней из-за подавления чесотки или других высыпаний, в то время как Aутенрит считал, что дело в токсичности используемых мазей, которые вызвали эти неблагоприятные нарушения здоровья, и не факт, что чесотка исчезала из-за внешнего лечения. Так как Ганеман наблюдал, что высыпания на коже появляются к концу лечения антипсорными лекарствами, он пришел к выводу, что эти высыпания были последствием старой подавленной чесотки и считал это еще одним элементом, подтверждающим его открытие.

Затем он распространил эту концепцию на болезнь кондилом, или сикоз, другую передающуюся половым путем инфекцию, при которой кондиломы являются первым симптомом, и "как правило, но не всегда", сопровождается густыми гнойными гонорейными выделениями. Если кондиломы исчезают или удаляются посредством местного лечения, по словам Ганемана, похожие разрастания

затем появляются в других частях тела либо в виде беловатых губчатых чувствительных плоских возвышений в полости рта, на языке, нёбе и губах, либо в виде больших приподнятых коричневых сухих бугорков в подмышечных впадинах, на шее, на коже головы и т. д., либо могут возникнуть другие болезни тела, из которых я упомяну сокращение сухожилий сгибателей мышц, особенно пальцев.

Что можно сказать об его открытиях и доказательствах? Давайте отметим интересный момент: многие известные ганемановцы, например, Липпе, Геринг, Гернси и Данхэм, не оставили почти никаких ссылок на концепцию хронических болезней Ганемана. В сущности, Данхэм чаще ссылается в качестве базовой и основной причины болезней на конституциональную концепцию дискразии и диатеза, а не на концепцию Ганемана о заразных хронических миазмах.

А теперь давайте перейдем к критическому анализу того, как Ганеман толковал природу хронических болезней. Прежде всего, можно сказать, что со всеми фактами в руках Ганеман представил не только очень правдоподобное объяснение эволюции хронических болезней, но, что важнее, он сам считал, что клинический успех был лучшим доказательством этой теории. Ганеман был настолько уверен в достоверности своего открытия, что заявил, что тот факт, что антипсорические лекарства доказали свою эффективность, на самом деле в доказательстве не нуждался, но в конечном счете "сам служит только доказательством правильно решенной математической задачи". Тем не менее теория Ганемана о природе хронических болезней не выдерживает никакой критики на фоне современных знаний в области иммунологии, генетики, микробиологии и патологии. В то время Ганеман писал: "В Европе, а также на других континентах, как известно по данным всех исследований...", но сегодня мы можем сказать, что более тщательные и точные исследования его открытие не подтверждают.

Можете ли вы привести конкретные примеры, где Ганеман допустил ошибку?

Ошибки Ганемана слишком многочисленны, чтобы их можно было здесь перечислить, но мы можем рассмотреть здесь некоторые основные.

Во-первых, Ганеман воздвиг свою теорию на основе многих наблюдениях, которые в настоящее время признаны ошибочными. Например, в связи с исчезновением кожной сыпи он предположил — и это является краеугольным камнем его открытия — что если шанкр при сифилисе не удаляется с помощью местного лечения или излечивается после внутреннего лечения, он останется "на том же месте в течение жизни человека" и, следовательно, "вторичные симптомы венерической болезни, сифилиса, не могут вырваться до тех пор, пока шанкр существует". В настоящее время известно, что у большинства не получавших лечение людей первичный шанкр в течение двух-шести недель после своего появления исчезает самопроизвольно. Известно также, что шанкр все еще может присутствовать в некоторых случаях вторичного сифилиса. Кроме того, вероятно, Ганеман путает мягкий шанкр с сифилисом, так как он приписывает сифилису шанкр и его болезненные бубоны, чего при сифилисе не бывает.

Таким образом, Ганеман был вдвойне неправ, когда говорил, что никаких "следов венерической болезни не появляется, пока шанкр остается нетронутым на своем месте… так как он никогда не проходит сам по себе", и когда он приписал излечение сифилиса исчезновению твердого шанкра после внутреннего лечения, написав, что сифилис "не излечивается, за исключением случаев одного внутреннего действия лекарств, когда излечивается шанкр", а также, когда он сказал, что исчезновение шанкра после "одной маленькой дозы лучшего меркуриального лекарства — убедительное доказательство того, что венерическая болезнь также полностью потушена внутри", или когда он сказал, что "нет на земле хронических миазмов, нет хронических болезней, порожденных миазмом, которые легче излечимы, чем эта". Интересный факт — Липпе сообщал, что пациенты, о которых он думал, что они были излечены от сифилиса, возвращались много лет спустя с проявлением вторичного сифилиса.

Кроме того, нет никаких свидетельств в пользу утверждения, что "почти все" естественные хронические болезни, за исключением тех, которые являются следствием хронического воздействия сифилиса и вируса папилломы человека, первично происходят из чесотки. Ганеман пренебрег распознанием генетических, врожденных, метаболических, связанных с питанием и дегенеративных болезней. Ганеман также не смог различить или рассмотреть десятки болезней, вытекающих из хронической инфекции, кроме тех, которые возникли из-за заражения бледной спирохетой или вирусом папилломы человека, таких как туберкулез, гонорея, генитальный герпес, лепра, болезнь Лайма, малярия, бруцеллез, гистоплазмоз, трепонематоз (эндемический сифилис, фрамбезия и пинта), актиномикозы и проч.

Он также ошибочно считал большинство кожных высыпаний проявлением внутренней зудящей инфекции, включая экзему, проказу, рожистое воспаление, псориаз, бородавки, стригущий лишай, опоясывающий лишай волосистой части головы, фрамбезию и т. д., зависящей, как он говорит, от различных факторов окружающей среды. Мы знаем сегодня, что чесотка, или зуд, является результатом заражения кожи микроскопическим чесоточным клещом3. Самка клеща делает в коже ходы, чтобы отложить яйца, и вырабатывает небольшое количество секрета, который раздражает кожу и вызывает такую же реакцию, какую вызывает ядовитый плющ: местная и системная реакция кожи характеризуется везикулярной эритемой и сильным зудом, особенно ночью. Что касается человека, заболевшего чесоткой, Ганеман путал кожное заражение чесоточным клещом с внутренней инфекцией. Нет никаких доказательств, что инфекция поддерживается системно, за пределами заражения кожи чесоточным клещом или любым другим микроорганизмом. Подавляющее большинство ныне живущих людей в промышленно развитых странах не имеют никакой прошлой истории заражения чесоткой, но имеют по крайней мере столько же хронических болезней, сколько их было во времена Ганемана. Пожалуй, важно отметить, что во времена Ганемана чесотка была эндемичной по всей Европе: 95% населения перенесли ее хотя бы раз в своей жизни.

На протяжении многих лет Ганеман правильно связывал передачу инфекции с ядом, или вирусом (Gifte). Об этом говорится в его трактате о венерических болезнях, написанном в 1789 году, в двух его статьях о бешенстве (1792 и 1803 годы), в его статье "Гений гомеопатического искусства исцеления" (1813 и 1833 годы), в его "Воспоминаниях" (1818 и 1825 годы), в примечании к симптому 673 Sulphur (или 622 в немецком издании) в "Чистой Материи медике" (1825 год) и в "Хронических болезнях" (1828 и 1835 годы). Кроме того, в изданной в 1831 году брошюре о распространении холеры он пишет, что "заразное вещество холеры вероятнее всего состоит" из "таких чрезвычайно мелких, невидимых живых существ" или "миллионов таких миазматических живых существ". Тем не менее это контрастирует с его более поздним, но, по-видимому, неверным пониманием, что передаваемое влияние инфекции остается "невидимым" и "нематериальным". Действительно, в шестом издании "Органона", написанном в 1843 году, Ганеман определяет термин "динамическое воздействие" в длинном примечании к § 11. Этот параграф начинается с таких слов:

Когда человек заболевает, только эта духовная, самоподдерживающаяся жизненная сила, повсеместно присутствующая в его организме, первоначально поражается динамическим влиянием (Materia peccans) болезнетворного враждебного жизни агента.

Ганеман определяет это "динамическое воздействие" как "невидимую" и "нематериальную духоподобную силу", которой он приписывает передачу миазмов, подобно "магниту, сообщающему магнетическую силу игле".

Более того, никто и никогда даже не продемонстрировал, что когда возвращается высыпание якобы подавленной чесотки, на самом деле возвращается чесотка. Ганеман совершенно пренебрегал обсуждением воздействия таких очень токсичных мазей как свинцовые или ртутные, которые использовались для лечения пациентов с зудом, в сравнении с реальной опасностью подавления чесоточного высыпания.

Что касается сикоза, Ганеман ошибочно связывал генитальные бородавки с гонореей, лейкоплакией, пигментными невусами и контрактурой Дюпюитрена, которые не имеют ясной патологической связи друг с другом.

Мы могли бы продолжить рассмотрение доказательств, представленных Ганеманом, в свете более точных знаний, и также отметить немалые расхождения. Давайте используем наше время с большей пользой и рассмотрим то, что мы сегодня знаем о происхождении хронических болезней. Как правило, для того чтобы заболеть, необходимы два основных фактора. Первое требование — наличие восприимчивого хозяина, а второе — воздействие некоторых провоцирующих факторов среды, способствующих развитию болезни. Восприимчивость хозяина во многом определяется генетической наследственностью. Каждый организм уникально демонстрирует наследственную и приобретенную восприимчивость. Как правило, наличие этой индивидуальной восприимчивости отмечается по многим идиосинкразиям еще до развития болезни. Это то, что Ганеман называл скрытой псорой.

Другой фактор, необходимый для того чтобы человек заболел, состоит из различных провоцирующих событий, или стрессоров. Ганеман признавал это в той же степени, в какой признаём мы сегодня. Индивид постоянно сталкивается с различными соперничающими силами и воздействиями, которые угрожают его целостности, например, с физическими силами, такими как гравитация, атмосферные изменения или радиация, патогенными микробами, химическим воздействием нашей пищи и окружающей среды, неправильным образом жизни и, прежде всего, психическими и эмоциональными стрессами. Когда эти стрессоры в достаточной степени превосходят нашу способность к адаптации, регуляция организма нарушается до точки болезни. Весь опыт подтверждает это. Таким образом, очевидно, что перед тем, как стать хронически больным, не обязательно иметь хроническое инфекционное заболевание (сифилис, генитальные бородавки или чесотку). Насколько нам известно, большинство хронических болезней не связаны с каким-либо лежащим в его основе хроническим инфекционным состоянием и тем более с чесоткой, но связаны с восприимчивостью как предрасполагающим и наиболее фундаментальным и определяющим фактором, способствующим болезни. Тем не менее для того чтобы вызвать болезнь, требуются и другие факторы, называемые провоцирующими. В действительности небольшое количество хронических болезней развивается без очевидных провоцирующих факторов. Простое уравнение: восприимчивость плюс провоцирующие факторы равняется болезни. Оно описывает подавляющее большинство болезней. Некоторые исключения составляют чисто генетически детерминированные болезни, такие как мышечная дистрофия, и для их развития, вероятно, не требуется никаких возбуждающих или провоцирующих факторов.

Тщательно прислушиваясь к нашим пациентам, можно также отметить, что есть влияния, которые возможно, передаются от родителей к детям, но отличаются от передачи через гены. Например, вчера в клинике мы видели ребенка с кошмарами. Его мать и двое ее детей видят такие же кошмары почти каждую ночь в течение большей части своей жизни. Под воздействием гомеопатического лекарства кошмары быстро исчезли у всех троих. Были ли эти кошмары результатом генетической экспрессии или это что-то другое? Мы не знаем. Тем не менее мы можем наблюдать другой аспект влияния отношений между родителями и детьми, на этот раз плода на мать. Время от времени какая-нибудь женщина сообщает, что в течение определенной беременности она чувствовала себя совершенно другой, была сама не своя. Например, несколько лет назад я успешно лечил маленького мальчика, который страдал от рецидива опухоли головного мозга. При двух предыдущих рецидивах он был прооперирован и получил традиционную схему химиотерапии и облучения. При третьем появлении опухоли родители выбрали гомеопатию. Одним из самых сильных и странных симптомов мальчика было то, что с самого раннего возраста до того времени, как я увидел его, примерно в 11 лет, у него была постоянная тяга ко льду и арбузам. Кроме того, с самого рождения ему требовалось очень мало сна. Самое интересное здесь то, что мать сообщила, что чувствовала себя "не в себе" с момента, когда забеременела, до того, когда перерезали пуповину. Она сказала, что чувствовала, как будто в нее вселилась другая сущность, и все это время ей хотелось льда и арбуза, и она испытывала очень характерную бессонницу, которую затем переживал ее сын. Никогда ни до, ни после она не переживала таких ощущений, как во время беременности, она никогда не жаждала льда или арбуза до или после, и у нее никогда не было такой бессонницы. У нее был еще один ребенок, но ничего подобного не происходило во время второй беременности. В этом случае трудно объяснить такое влияние иначе, чем динамически. Поэтому возникает вопрос: в какой степени наследование может быть по своей природе не генетическим, а динамическим?

Давайте вернемся к теории Ганемана о хронических болезнях. Не все в его теории не имеет никакой ценности. Существуют важные уроки, которые все еще имеют смысл. Во-первых, основной причиной болезни является конституциональная — это восприимчивость к болезни, будь это восприимчивость наследственная или приобретенная. Таким образом, врач должен учитывать все симптомы пациента, даже старые, которые больше не присутствуют. Во-вторых, вероятно, самой важной и практической особенностью учения Ганемана о природе хронических болезней является то, что он определил как скрытую (латентную) псору. Бесчисленные особенности и функциональные симптомы скрытой псоры являются ранними признаками состояния дисбаланса в организме и поэтому обычно предоставляют широкие показания к началу лечения, еще до развития более продвинутой патологии. В-третьих, подавление симптомов или функций организма, особенно кожных высыпаний и выделений, а также психического и эмоционального выражения, вредит здоровью. В-четвертых, человек может быть нездоров со времени прошлой инфекции. Мы также узнали, что и другие инциденты, например, психические, эмоциональные или физические травмы, или поражения электрическим током, или интоксикации, такие, например, как вакцинация, могут иметь аналогичные долгосрочные эффекты. Мы знаем, что в редких случаях такое заражение может быть передано супругу и будущему ребенку. В-пятых, есть направления излечения, то есть во время процесса излечения у пациентов с хронической болезнью некоторые симптомы исчезнут в порядке, обратном их появлению. Мы будем также отмечать во время лечебного процесса возвращение старых симптомов и восприимчивости, и последним из вновь появившихся старых симптомов часто оказывается кожная сыпь. В-шестых, некоторые лекарства более показаны пациентам с хроническими болезнями, Ганеман квалифицировал их как антипсорические лекарства, а Пьер Шмидт употреблял, возможно, более подходящий термин — гомеопсорические. Вот некоторые важные пункты, которые были подтверждены. Многие другие аспекты теории Ганемана далеки от возможности своего подтверждения и поэтому не полезны в качестве фактов, но являются лишь рассуждениями.

Важно уточнить, что чистая гомеопатия не состоит в буквальном следовании словам Ганемана. Чистая гомеопатия является чистой наукой, а не сектантством. Нашей конечной целью является излечение пациента наиболее эффективным, мягким, надежным и неизменным способом. Чтобы достичь этого, Ганеман разработал систему, основанную на индуктивном методе. Ганеман не хотел бы, чтобы мы повторяли его ошибки только потому, что это его высказывания, он первым был бы против. Однако вот еще один важный момент, который мы узнали со времен Ганемана: многие пациенты с давними хроническими болезнями выздоравливают без использования антипсорных лекарств, на таких препаратах как Pulsatilla, Nux vomica или Staphysagria.

Наконец, мы узнаём, что небольшие ошибки, допущенные Ганеманом, привели позже к невероятному искажению реальности, демонстрирующему непростительное отсутствие научности и превращающему гомеопатию в карикатуру.

Не могли бы вы привести несколько примеров таких искажений реальности и превращения в карикатуру?

Давайте сначала посмотрим на Беннингхаузена, который некоторым образом еще более отворил дверь для расширения представления о миазмах, установив отчасти допустимую связь между натуральной оспой, прививками от нее и Thuja, а следовательно, и с сикозом. Я употребил слово "допустимую", поскольку вывод о существовании такой связи он сделал на основе активного и успешного использования Thuja при лечении пациентов, страдающих от оспы или от последствий вакцинации против оспы. Однако дальнейшее развитие мало связано с реальностью, а иногда является просто метафизическим теоретизированием.

Начнем с Кента, который писал:

Пока человек продолжал думать о том, что истинно, и придерживался того, что истинно и хорошо для соседа, что непорочно и справедливо, до тех пор человек на земле оставался свободным от восприимчивости к болезням, потому что именно в таком состоянии он был создан. Итак, пока он оставался в этом состоянии и сохранял свою целостность, он не был восприимчивым к болезням, и он никогда не излучал ауру, которая может вызвать заражение.

Таким образом, для Кента псора "является примитивным, или первичным, расстройством человеческой расы. Это неупорядоченное состояние внутренней организации человечества…" и

если бы человеческая раса оставалась в состоянии совершенного порядка, псора не могла бы существовать. Восприимчивость к псоре поднимает слишком широкий вопрос, чтобы его можно было изучить среди наук в медицинском колледже. Он слишком обширен, ибо касается самой первой ошибки человечества, самой первой болезни человеческого рода, то есть духовной болезни… Следовательно, это состояние, состояние человеческого ума и состояние человеческого тела, является состоянием восприимчивости к болезням из-за добровольного зла, из-за ложных мыслей, которые заполняют жизнь человека непрерывно передающейся по наследству ложью, и это формирует болезнь, псору.

Он добавляет, что псора "передается, так что человек, находящийся на поздней стадии псоры, передаст своей добропорядочной жене имеющуюся у него псору, и она принимает болезнь, развивает ее далее и добавляет ее к своей собственной". Что касается сифилиса, Кент говорит, что это результат "нечистой внебрачной связи или прелюбодеяния".

Д-р Дж. Генри Аллен, профессор Медицинского колледжа Геринга и современник Кента, пошел еще дальше в своей книге под названием "Хронические миазмы", где пишет:

Мы видим, что грех породил все хронические миазмы и, следовательно, породил все болезни. Никогда не подразумевалось, да это и невозможно, чтобы болезнь могла иметь другое происхождение. Человек был непослушен, и из-за его непослушания пришла болезнь… Поэтому, зачем нам винить климат или природные условия, или бактерии, или микроорганизмы, когда Творец ясно говорит нам, что грех лежит в основе всех болезней, которые наследует человек?

Для Кента

бактерии являются результатом болезни. Со временем мы сможем показать, что совершенно микроскопические существа не являются причиной болезни, но приходят после ее начала, что они просто мусорщики, сопровождающие болезнь, и совершенно безвредны во всех отношениях.

Для Аллена миазмы "не предоставляют почву для микробов, как мы часто слышим, но они — родители микроба". Затем Аллен рассуждает, что "если перед нами комбинированный миазм сифилиса и псоры, мы видим умноженные изменения и бесконечный разрушительный процесс, известный как туберкулезная [или псевдопсорическая] патология". Он добавляет:

Я думаю, что легко увидеть из сказанного выше относительно действия как псоры, так и псевдопсоры, что золотуха обязана своим происхождением этой злокачественной комбинации псоры и сифилиса.

Вспомним также фон Грауфогля, который представил телесную конституции для каждого из трех миазмов: во-первых, карбонитрогеноидную конституцию, связанную с процессами удержания азота и углерода, что означает сниженную оксигенацию и извращенное питание, эта конституция соответствует псоре; во-вторых, гидрогеноидную конституцию, связанную с процессами снижения и избытка водорода и воды, что соответствует сикозу; в-третьих, оксигеноидную конституцию, связанную с усиленным процессом окисления и избытком кислорода, что соответствует сифилису. Ваннье во Франции видел это немного по-другому. По его мнению, существует три конституции: карбоническая, соответствующая жизнеспособности, происходящая из псоры, затрагивающая эпителий; фосфорическая, соответствующая недостатку жизнеспособности, происходящая из туберкулезного миазма и затрагивающая серозные оболочки, и, наконец, флюорическая, отвечающая за неустойчивость, происходящая из сифилиса и влияющая на эластические ткани.

Затем появился Томас Паскеро из Аргентины, который утверждал, что существуют три направления развития патологического процесса: воспаление, которому соответствует возбуждение и, следовательно, псора; быстрый рост, которому соответствует подавление, или сикоз, и, наконец, разрушение, соответствующее потере функции и сифилису.

С другой стороны, Ортега из Мексики заявляет, что есть три формы клеточных изменений: недостаточность, соответствующая торможению функций и псоре; избыток, или быстрый рост, соответствующий сикозу; и, наконец, искажение, которое соответствует разрушению тканей и сифилису. Он писал:

Одно из замечательных совпадений среди прочих, с которыми сталкивается прилежный человек в отношении миазмов и общих знаний о них, относится к цвету. Есть три миазма: псора, сикоз и сифилис, и также есть три основных цвета: синий, желтый и красный. Удивительно, что каждый из основных цветов является неопровержимым отражением характеристик одного из миазмов.

Он изучал эту связь из-за идеи, что псора возникает из-за размышлений, неинформированности и робости; сикоз является продуктом эгоизма и стремления к наслаждению, а сифилис — результат агрессивности и жестокости.

Я избавлю читателя от дальнейших рассуждений и таких все более причудливых представлений о миазмах, как связь между тремя хроническими миазмами и оральной и анальной стадией и эдиповым комплексом, или связь с католической церковной доктриной. Хватит с нас таких рассуждений. Меньшее, что можно сказать: гомеопатическая профессия более чем виновна в том, что не требует от своих учителей тщательного и скрупулезного наблюдения и здравого смысла.

Вы упомянули, что основной причиной болезни является конституциональная. Почему же тогда вы не используете выражение "конституциональное лекарство"?

Выражение "конституциональное лекарство" редко можно было увидеть до того, как Кент начал его популяризировать примерно во второй половине 1880-х годов. Впоследствии другие, например, Нэш и Г. Аллен, также использовали это выражение. Это выражение становилось все более популярным, а после Робертса и Тайлер почти все гомеопаты используют его. Выражение "конституциональное лекарство" в настоящее время привело к тому, что врачи и пациенты стали думать, что люди могут быть идентифицированы по их "конституциональному лекарству". Они предполагают, что так же, как не меняются отпечатки пальцев, люди не меняются конституционально, и что им, следовательно, требуется одно и то же средство в течение всей их жизни. Как будто во Вселенной существует лекарство, которое соответствует каждому человеку во все времена!

Я никогда не видел никаких свидетельств, подтверждающих это понятие. Основывать чью-то практику на этой ошибочной концепции — значит, создать парадигму, которая не позволяет свободно воспринимать болезнь пациента, излишне усложняет практику гомеопатии и приводит к большим трудностям и разочарованию. Неизменным остается факт, что наиболее точным способом найти подобнейшее лекарство является изучение совокупности симптомов, прошлых и настоящих, даже в остром случае, так как очень часто острое лекарство легче найти, если известны также хронические симптомы пациента. В любом случае, если кто-то на грани смерти от пневмонии или от хронической болезни, вы должны прописать лекарство, которое является наиболее близким к совокупности характерных симптомов наблюдаемой болезни. Следует рассматривать все конституциональные симптомы, то есть такие общие симптомы как аппетит, жажда, сон, температура тела, чувствительность, характер, настроение, поведение и т. д. Поэтому в каждом остром и хроническом случае истинное гомеопатическое назначение всегда основывается на оценке всей картины каждой индивидуальной болезни с конституциональными симптомами как ядром. Но поскольку конституциональные симптомы изменяются, в течение жизни человека ему могут потребоваться различные острые или хронические лекарства. Можете ли вы теперь понять, насколько вводит в заблуждение привычный вопрос "Доктор, каково мое конституциональное лекарство?" Лучше было бы спросить: "Доктор, каково мое нынешнее хроническое лекарство?" Отметим также, что когда этот вопрос задавали Ганеману, он отвечал, что пациенту не нужно этого знать.

Почему вы не используете выражение "классическая гомеопатия"?

"Классическая гомеопатия" является новым выражением, которое стало использоваться в основном в последние пятьдесят лет. Можно было бы ожидать, что за этим названием стоит все то, что имеет основополагающее значение для гомеопатии, ее принципы, труды и авторы. На деле это не так. В самом лучшем случае этот термин представляет гомеопатию Кента, которая является не продвижением вперед, а отклонением от основных принципов гомеопатии. Фундаментальные принципы гомеопатии не могут быть сведены к использованию одного лекарства в высокой потенции.

Предполагается, что гомеопатия Кента является классической. Это еще один пример, когда слепой ведет слепого. Один человек говорит что-то, а многие, не задумываясь, повторяют. То же самое явление можно наблюдать относительно концепции закона Геринга4. Кент впервые высказал ее девяносто лет назад, а последующие поколения гомеопатов повторяли вслед за ним об этом законе как реально существующем.

По правде говоря, слово "гомеопатия" не нуждается в предшествующем ему определяющем прилагательном. Либо вы практикуете гомеопатию в соответствии с ее основополагающими принципами, либо вы практикуете что-то другое. Ганеман требовал, чтобы почетное имя "гомеопатия" было зарезервировано для практики, основанной на четко определенных принципах. Это требование не только вполне законно, но поддерживается подавляющим успехом последователей Ганемана. Однако даже Ганеман должен был использовать некое выражение для определения гомеопатии, которая используется правильно. Он использовал выражение "чистая гомеопатия", чтобы отличать ее от того, что он назвал извращенной гомеопатией. Тех, кто практикует чистую гомеопатию, называют ганемановцами. Сегодня под знаменем классической гомеопатии некоторые развивают эклектические подходы, например, спекулятивную Материю медику и доктрину сигнатур, что не имеет ничего общего со строго индуктивным методом Ганемана и гомеопатией, как ее разработал и определил Ганеман. Давайте скажем ясно раз и навсегда: необходимо прекратить рассматривать такие подходы как гомеопатические, хотя они и практикуются множеством людей, называющих себя гомеопатами. Чтобы сохранить гомеопатию чистой, нам не остается никаких других вариантов, как только осудить то, что Ганеман называл "эклектикой", то есть смешивание в гомеопатии несовместимых элементов. Практика чистой гомеопатия включает в себя гораздо больше, чем одно лекарство и минимальную дозу. Она включает "Чистую Материю медику", совокупность симптомов и необходимость постоянно индивидуализировать не только лекарство, но дозировку и форму назначения лекарства. Что мы должны думать о выражении "классическая гомеопатия", когда большинство тех, кто считает себя классическими гомеопатами, не следует определенным фундаментальным гомеопатическим принципам? Липпе назвал это "торговлей названием". На французском языке у нас есть соответствующая поговорка: "Капюшон не делает монаха".

Как вы полагаете, на основании вашего опыта, многим ли людям нужно только одно лекарство в течение их жизни?

Если мы включим острые назначения, то я бы сказал, что таких людей нет. Но если исключить острые ситуации, то подавляющее большинство больных, первый раз приходящих с хронической болезнью к гомеопатии, не в поздней стадии, показывают признаки того, что они нуждались в одном и том же лекарстве с раннего детства. Тем не менее в ходе их лечения симптомы изменяются, и после одного или нескольких лет правильного гомеопатического лечения обычно другое хроническое лекарство окажется более подходящим, и так развивается лечебный процесс. По моему опыту, редко встречаются случаи с давними хроническими болезнями, которые требуют только одного лекарства для полного восстановления здоровья.

Какие признаки позволяют вам узнать, что пациент нуждался в том же лекарстве с раннего детства?

Допустим, вы видите пациента в возрасте за шестьдесят, который впервые обратился к гомеопатии, и вы обнаруживаете, что некоторые из его симптомов присутствовали с раннего детства или даже младенчества, например, выраженная непереносимость молока, отвращение к купанию, ухудшение от утешения, потение головы во сне, чувствительность к сквозняку и т. д. Затем вы замечаете, что во время лечения одним лекарством все эти старые конституциональные симптомы исчезают, а также исчезает большинство других симптомов, которые появились в течение его жизни. Трудно не сделать вывод, что этот господин нуждался в данном лекарстве с младенчества.

Позвольте привести пример из моей практики. Однажды я увидел 73-летнего ветерана корейской войны, у которого был рак печени в последней стадии. Ему оставалось несколько недель жизни, он был очень истощен, а его печень была увеличена так, что ребра на правом боку казались вывихнутыми. Один печеночный фермент был настолько повышен, что выходил за пределы шкалы измерения. Цвет его лица имел желто-зеленый оттенок, характерный для поздней стадии заболевания печени. Он был очень слаб, простой разговор очень его утомлял. Несмотря на все эти признаки терминальной стадии болезни, у него были некоторые очень характерные симптомы, например, голова у него всю жизнь потела почти каждую ночь, с момента, когда он ложился спать, до того, как проснется. Он также с раннего детства любил есть яйца. Я помню, что остальная его текущая и прошлая симптоматика соответствовала как перчатка кисти руки Calcarea сarbonica.

Здесь тот случай, когда вы не можете не заметить, что этому человеку с младенчества требовалась Calcarea сarbonica. Кстати, невероятным образом он выздоровел на Calcarea сarbonica. Однако если бы этот человек получил Calcarea сarbonica в младенчестве или детстве, никто не может сказать, требовалось ли бы ему по-прежнему в дальнейшем это же лекарство, и развился бы у него рак печени или нет. Никто не знает, но кажется очевидным, что ему требовалось одно и то же лекарство всю жизнь, пока лечение не было начато.

Так как многие острые состояния, в том числе недомогания и травматические инциденты, как правило, неподобны хроническим состояниям, они требуют разные лекарства. Возьмем, к примеру, грипп. Мы считаем, что примерно в 95% случаев лекарство неподобно хроническому. При пневмонии лекарства оказываются неподобными в течение половины периода болезни. Есть болезни, при которых лекарства скорее всего окажутся неподобными, а в некоторых случаях вероятность разных лекарств будет примерно 50:50. Например, при остром пищевом отравлении хроническое лекарство будет показано довольно редко. В 99% случаев это неподобные болезни. Таким образом, людям требуется более одного лекарства в течение жизни, учитывая различные острые и случайные болезни, а также разные стадии одной болезни, острую и хроническую. Иногда это занимает два-три года, иногда пять или десять, но редко вы сможете успешно лечить человека без изменения хронического лекарства.

Можете ли вы объяснить это? Почему так происходит?

Я не могу объяснить, почему, но почему бы и нет? Почему человеку должно требоваться одно и то же лекарство? Мы происходим от двух родителей, четырех бабушек и дедушек и так далее. Поскольку наша восприимчивость во многом определяется генетически, надо полагать, что каждый из наших ближайших предков может иметь некоторое отношение к нашей восприимчивости и, следовательно, к тому, какие лекарства потребуются в течение нашей жизни. Я помню, как однажды изучал одиннадцать членов одной семьи, принадлежащих к трем поколениям, и обратил внимание на шаблон лекарств, необходимых для разных членов семьи. Каждый родитель доминирует генетически в различных аспектах. Когда одному из родителей очень четко требуется определенное лекарство в момент зачатия ребенка, обычно больному младенцу требуется то же лекарство. Это может быть одним из возможных ответов на ваш вопрос. Для изучения его необходимо изучить членов семьи, принадлежащих к трем и более поколениям, и пока в этом у меня очень мало опыта.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Концепция миазма хорошо известна истории медицины как способ передачи инфекционной болезни. На нее также ссылались и долгое время после Ганемана. Например, в 1894 году выдающийся британский эпидемиолог Чарльз Крейтон поддерживал теорию, что грипп распространился по миру с помощью миазма, а не посредством передачи заражения от одного человека другому, так как болезнь поражала много людей в большинстве районов страны почти одновременно, и одновременно заболевали все домашние.
2 Слово "псора" было обычным во времена Ганемана и часто использовалось почти без разбора для разных типов острых и хронических кожных высыпаний. Оно происходит от греческого слова ψώρα (лат. psōra), чей корень, psen, происходит из старого индоевропейского языка, и означает зуд, или болезнь зуда, или чесотку. "Антипсорический" — термин, использовавшийся по крайней мере еще в 1783 году, для обозначения лечения против чесотки.
3 Кстати, из ранних работ Ганемана известно, что он знал об инвазии клеща при чесотке. Тем не менее по неизвестной причине он не упоминает об этом в своих более поздних работах.
4 Статью, касающуюся истории закона Геринга, можно прочитать в разделе "Статьи" сайта Канадской академии гомеопатии (перевод этой статьи на русский находится здесь. — Прим. авт. сайта).

Гомеопатическое лечение рака и аутоиммунных болезней ЧАСТЬ I     ЧАСТЬ II (ПРОДОЛЖЕНИЕ) Подобные и неподобные болезни пациентов