Оригинал здесь

Х. ПРИНЯТИЕ КОРОВЬЕЙ ОСПЫ ВО ФРАНЦИИ

Petite vérole des vaches. — Дженнер слишком серьезен для Вердье. — Простор для деятельности во Франции. — Comité Central de Vaccine. — Протест Вома. — Анализ возражений Вердье. — Ответ из Монпелье. — Достоверность вариоляционного теста не подвергалась критике. — Способ инокуляции натуральной оспы Салмада. — Высыпания не обязательны для успеха. — Пренебрежение законом Гебердена. — Тесты Вуазена в Версале. — Тесты Колона в Париже. — Comité Central проводит решающую проверку. — Печальной известности неудача в Ту. — Оправдана Лионской комиссией. — Тесты в Лионе. — Амьенский Комитет здравоохранения и лорд Корнуоллис

По причинам, связанным с национальным характером и зависящим от обстоятельств, сложившихся в то время, реакция на инокуляции коровьей оспы во Франции не могла стать лишь отражением суждений высокопоставленных англичан или немецких профессоров. В самых лучших французских сочинениях о новом методе инокуляций, положительных или враждебных, присутствует нечто, облегчающее чтение и заслуживающее более серьезного внимания. Франция точно так же, как и Англия с Германией, без колебаний согласилась с новым методом. Но каким образом этот великий народ, все еще обладающий духом рационализма и исследования, мог, подобно глупым глостерширским старухам, обмануться и принять медицинскую теорию, под которую Дженнер на страницах своих трудов почти не подводит никакого научного основания — все это является предметом живейшего интереса.

Именно благодаря реакции французов на теорию Дженнера нам становится понятно, как сработала хитрая уловка с его титульным листом. Во Франции о коровьей оспе не знали; по крайней мере, во французском языке нет соответствующего слова. С самого начала там приняли на веру сфабрикованное Дженнером название variolæ vaccinæ и постоянно говорили о коровьей оспе как о petite vérole des vaches, то есть о натуральной оспе коров, пока не вошло в оборот остроумное сокращение "вакцина". Таким образом, еще до начала применения нового метода во Франции, "Отчеты" Вудвилля в переводе Обера в 1800 году назывались "Cowpox, ou la Petite Vérole des Vaches, substitutée à la petite vérole" [фр. "Коровья оспа, или натуральная оспа коров, заменяющая натуральную оспу". — Прим. перев.]. Даже самый проницательный из всех критиков, появившихся во Франции и других странах благодаря вакцинации, д-р Жан Вердье, не до конца осознал всю чудовищность и невообразимость уловки Дженнера с титульным листом. Вердье, человек непростой судьбы, прославившийся за тридцать пять лет до этого своими судебно-медицинскими трактатами, в 1801 году опубликовал шестнадцатистраничный памфлет о вакцинации¹ — усталому путнику, бредущему сквозь пыльные залежи журналов, документов и очерков, он представляется оазисом в пустыне.

В настоящий момент нас интересует лишь одно предложение из него: "Сельские жители Англии, а также врачи, считают вакцинную болезнь натуральной оспой. Звучит убедительно, но, к сожалению, две эти болезни различны, а потому основания для защитных свойств не существует (et voilà le fondement du preservatif ecroulé)" [фр. досл. "и, таким образом, основание для защиты развалилось". — Прим. перев.]. Но стóит отметить, что фермеры и дояры, проживающие в районах молочного животноводства, всегда считали коровью оспу лишь болезнью с высыпаниями на коже и язвами и знали, насколько она мучительна. В сущности, эта глупейшая легенда была в ходу скорее среди скучающих пустоголовых сплетников, чем среди людей, по опыту знавших, что такое коровья оспа, а заразившиеся дояры считали ее амулетом против натуральной оспы в той же степени, в какой собачник защищал тех, кто носит его на теле, от бешеных собак, но нет ни малейших доказательств, что сельские фантазии о коровьей оспе приписывали ей одну природу с натуральной оспой. Как раз наоборот: тогда по некоей непонятной причине дояры полагали ее "скверной болезнью" и с неохотой распространялись о ней. Говорят, что все это верно и для наших дней. Только Дженнер назвал коровью оспу "натуральной оспой коров", коварно поместил это название на латыни на самую первую страницу своего "Исследования", а затем во введении и дальнейшем тексте никак не упомянул, что он дал болезни коров и дояров новое имя, и воздержался от объяснений, почему оно появилось. Даже столь язвительный критик как Вердье вряд ли ожидал, что англичанин, чья принадлежность к Королевскому обществу возводила его в ранг ученого, не обладал зачатками обычной объективности. Во Франции уловка с титульным листом произвела куда больший эффект, чем где-либо еще, она внушила ложную мысль о природе коровьей оспы, что тут же нашло отражение во французском языке и закрепилось в умах французских врачей — ведь французы почти не имели опыта с отвратительной природой этой болезни, которого англичанам было не занимать.

Существовала и другая причина расположенности французов к инокуляциям натуральной оспы коров. Во Франции изначальный метод инокуляций человеческой натуральной оспы потерял всякое доверие из-за очевидных недостатков и его почти полностью забросили. Незадолго до появления на сцене Дженнера, метод начал понемногу возрождаться, но даже Гетц, один из самых известных парижских вариоляторов, незадолго до 1798 года вряд ли производил и сотню инокуляций в год; государственная медицина подобную услугу не предоставляла, инокулировали лишь учащихся École Militaire [фр. Кадетской школы. — Прим. перев.], "где Гатти отнюдь не сопутствовал блестящий успех"². Во Франции в те годы серьезно рассматривался план уменьшения ужасающей смертности от натуральной оспы среди младенцев и детей путем строгой изоляции заболевших, в Германии за его выполнение уже взялся Юнкер и другие, и в Англии этот план нашел своего адвоката в лице Хейгарта. Но, по общему мнению, petite vérole des vaches [фр. натуральная оспа коров. — Прим. перев.] не имела тех же недостатков, что инокулированная petite vérole [фр. натуральная оспа. — Прим. перев.], чем бы ни объяснялась незаразность коровьей оспы. Таким образом, во Франции новому методу открылись все пути: он обещал все достоинства старого метода, и при этом отсутствовало такое негативное последствие как заразность, а с другой стороны, трудности выполнения плана по изоляции заболевших, так и не начавшего претворяться в жизнь, были настолько легко предсказуемы, что доброжелательный прием ожидал любую безопасную альтернативу.

Хотя парижские врачи благоприятно отнеслись к инокуляциям Дженнера, они не собирались тут же одобрять и рекомендовать их без серьезного и тщательного изучения. Начали всенародную подписку, и в месяце флореале 8 года (1800 года) [по календарю Французской республики, ведущему отсчет от 22 сентября 1792 года. — Прим. перев.] открыли первый вакцинационный пункт. Цели его появления были таковы: "Повторить эксперименты англичан, приобрести новый опыт, увеличить число вариоляционных тестов, установить, насколько правдивы слухи об ужасных побочных эффектах вакцины". Эти исследования проводил Центральный комитет по вакцинации (Comité Central de Vaccine), который состоял из двенадцати ученых-медиков — сильных и уважаемых личностей, председателем был Туре. Среди других участников были Гийотен, принимавший участие в революции, Леру, профессор École de Médecine [фр. Медицинского института. — Прим. перев.], один из редакторов "Журналь де медисин", начавшего выходить в 1801 году и ставшего печатным органом вакцинаторов, и Салмад, опубликовавший трактат в поддержку возобновления инокуляций натуральной оспы в том же году (1798), когда вышло "Исследование" Дженнера. Комитет три года работал над своим заключением (1803), и оно получилось объемным, скучным, мало кто хотел его читать. Но в различных журналах³ он напечатал множество промежуточных отчетов, и это с самого начала связало их с новым методом.

28 вандемьера 9 года комитет опубликовал несколько довольно двусмысленных и непонятных отчетов о вариоляционных тестах⁴ — далее мы займемся ими, но их признали "еще недостаточными доказательствами", так как комитет изучал защитные свойства вакцины у "реинокулированных" натуральной оспой. Несколько месяцев спустя (29 плювиоза 9 года) комитет объявил о серьезной ошибке, допущенной при вакцинации — использовали вакцину, не защищающую от натуральной оспы, известную как ложная вакцина (fausse vaccine)⁵. 21 жерминаля защитные свойства вакцины "еще не продемонстрированы, но скоро это произойдет"⁶. 3 прериаля они снова вернулись к ложной вакцине:

В предыдущих опубликованных статьях Комитет осмотрительно предположил, что в некоторых обстоятельствах у некоторых людей вакцинная инокуляция может не пройти свой полный цикл, и такие люди могут стать источником ложной вакцины, не предоставляющей никакой защиты от натуральной оспы.

Затем они ссылаются на известные происшествия в Женеве и на "случаи, недавними свидетелями которых мы были в одной из деревень недалеко от Парижа"⁷.

Самый веский отчет датируется 30 брюмера 10 года⁸. Долгий и неизменный опыт убедил комитет, что недостатки вакцины невелики. Но ему осталось убедиться в ее защитной силе, а именно: насколько долговременна такая защита, длится ли она больше года? Комитет пригласил огромное количество обычных парижских врачей и хирургов в качестве свидетелей на четыре сеанса вариоляционного теста, проводившегося на 102 детях, некоторых из которых вакцинировали за год до этого, а нескольких — за восемнадцать месяцев. Результаты подтверждены всеми присутствующими свидетелями, среди них были восемь членов института, четырнадцать врачей ci-devant [фр. бывшего. — Прим. перев.] медицинского факультета, шесть профессоров École de Médecine, пять членов армейского отдела здравоохранения, четыре члена Société de l'École de Médecine [фр. Общества при Медицинском институте. — Прим. перев.] (Биша, Дюпюитрен, Овити и Алибер) и еще тринадцать других. Конечно же, получился грандиозный эксперимент, но его результатом стало заключение, что на большинство детей инокулированная натуральная оспа не оказала никакого воздействия, и лишь у немногих образовались пустулы в месте введения гноя. Однако комитет в следующем отчете сделал вывод, что результаты проверки 102 детей должны развеять все сомнения в длительности защитных сил вакцины.

Прежде чем мы рассмотрим характер доказательств, настолько убедивших  комитет, давайте обратим внимание на критику извне, появлявшуюся на каждой стадии исследования. Вердье, выступивший всего лишь один раз, был самым язвительным критиком; другим не менее достойным противником был д-р Жозеф Вом, главный хирург на пенсии, издавший три памфлета⁹. Комитет отвечал на возражения Вома в газетах, представляя его, как жаловался Вом, говорящим на языке по их выбору; редакторы не принимали его протесты, и в конце своего третьего памфлета Вом замечает, "они могут ответить мне или промолчать, но я в последний раз предупреждаю публику об этих химерах. Я рассказал об опасностях и считаю свою задачу выполненной".

Возражения Вома были частично полемического характера, и у комитета, естественно, не хватало терпения их рассматривать и на них отвечать, частично основанные на наблюдавшихся самим Вомом результатах вакцинаций. Он дал письменные показания под присягой о нескольких случаях нанесенного здоровью вреда и смертей в Париже, вызванных вакциной, но комитет все отрицал или разъяснял. Вом досконально исследовал вариоляционные тесты и отметил, что у именно у тех детей, что были выбраны из тридцати прочих за их вакцинные везикулы, которые потом зарисовали и перенесли на гравюры как типичные, при вариоляционном тесте три месяца спустя образовались ярко выраженные вариолярные пустулы, и на восьмой день возникла лихорадка. Он настаивал, что если вариоляционный тест проводится менее чем через год после вакцинации, то отрицательные результаты такой проверки не имеют значения, и просил разрешить ему самому проводить вариоляционный тест.

Потребуется много лет общего опыта, говорил он, для проверки заявляемых защитных свойств коровьей оспы. А что касается ложной вакцины, то тут вряд ли вежливость могла помешать ему выразиться яснее: "Те, кто не знают о ваших моральных качествах, — пишет он комитету, — могут вообразить, что ложная вакцина всего лишь уловка. Я не могу так подумать об уважаемых членах комитета"¹⁰. Его удивляло, что в то время, когда во Франции развенчивались чудеса, кто-то требовал серьезно отнестись к чудесным качествам коров из единственного района Англии, призванных спасти все человечество от самого страшного его бича. Вспомните, призывает он, что это мнимое лекарство происходит из страны, богатой на невероятные теории. Английские служители медицины имеют склонность к шарлатанству и прожектерству: они уже ввели нас в заблуждение, поведав о своей теории омоложения с помощью переливания крови, а также рассказав нам о соляной и азотной кислотах как о надежном средстве лечения сифилиса. Сегодня же они собираются инокулировать нам болезнь своих коров.

Д-р Вом высказал свои соображения и не стал продолжать неравную словесную войну. Критика д-ра Вердье, направленная против вялых призывов к экспериментам и будущему опыту, была также бесполезна. Прием, оказанный Дженнеру, начинает он, достоин самых известных изобретателей, но до сих пор его друзья горько сетуют на недоверие к ним, и всех противников объявляют врагами истины. Всеобщая обязанность — быть начеку и противостоять увлеченности авторитетов, особенно когда обсуждаемый вопрос должен полностью соответствовать общим принципам медицины или тому доказанному опыту, на котором эти принципы основываются. Приверженцы вакцинации обращаются к опыту и не берут в расчет все возражения, основанные на несхожести коровьей оспы и натуральной оспы. Мы должны быть неуязвимыми подобно Ахиллесу, ставшему неуязвимым после купания в водах Стикса. Профилактика с помощью коровьей оспы противоречит общепринятому учению о защите с помощью инокуляций натуральной оспы. Напрасно опыт противопоставляется установленным принципам, так как истинные принципы выведены благодаря опыту всех эпох и стали критерием для каждого последующего новшества, основанного на наблюдениях.

Вы поспешно поверили, продолжает он, англичанам, ведь они более других народов страстно увлекаются медицинскими новинками; их отчеты небрежны, неточны, часто неверны и составлены для восхваления вакцины. Учение Дженнера "un systeme romanesque" [фр. неправдоподобно, букв. "учение, похожее на роман". — Прим. перев.], с течением времени от значительной его части уже отказались (от лошадиного мокреца); Дженнер в основном строит гипотезы, и его же данные опровергают бóльшую их часть, хотя он возводит свои догадки в ранг неоспоримых аксиом. В одном месте он говорит о коровьей оспе как об очень серьезном заболевании, а в другом сообщает нам, что вряд ли вообще ее стоит считать болезнью. Везде неточности, неопределенности и явные противоречия. Приводятся тысячи случаев для доказательства защитных свойств, но деталей слишком мало. Слишком много заверений и мало наблюдений. Подробности вариоляционных тестов недостаточны, и эта немногословность свидетельствует о непредусмотрительности, несовместимой с щепетильностью и точностью истинных ученых. Все неудачи приписываются ложности вакцины, хотя она происходит из того же источника, что и гной, считающийся истинным. Если вакцинированный заболевает натуральной оспой, значит, возбудители присутствовали до вакцинации. Если в результате вариоляционного теста появляется лихорадка, то это не оспенная лихорадка, а воспалительная. Наблюдая детей лишь в течение нескольких дней, невозможно узнать о последствиях заражения вирусом коровьей оспы.

Если, как вы говорите, это вирус, тогда он должен изменить все телесные жидкости. Не отслеживать последствия заражения — беспримерное безрассудство; нам известно, что вирус поражает организм через лимфатическую систему, и при этом отсутствует явный очистительный кризис для прекращения болезни, она может продолжаться долго; каким скрытым процессам, каким несчастьям она может дать начало с течением времени? Болезнь может привести к вырождению нации, как если бы проводили всеобщую инокуляцию вирусом сифилиса. Он не оспаривает заслуг комитета, но ошибка последнего в том, что он лишь пропагандирует, хотя должен и проверять. Он должен отслеживать все случаи, и знающие вариоляторы должны проверять каждый из них. Нужно составить полный отчет о побочном воздействии вакцины на кожу, лимфатическую систему и прочее, а также обо всех случаях заболеваний натуральной оспой после вакцинации. И последнее: следует провести открытое собрание для обсуждения нового учения без всякой зависти и восторженности.

В своих работах Вердье ссылался на научный метод, и это была самая сокрушительная часть его критики. Он назвал свой памфлет "Аналитические и критические таблицы" и бесстрашно утверждал, что движение в поддержку инокуляций коровьей оспы характеризуется пренебрежением к аналитическим методам Бэкона, Локка и Кондиллака. Можно привести множество примеров прошлого, говорил он, когда самые высокопоставленные служители медицины поощряли легковерие. Причиной восторженности могут стать учения и методы, обещающие огромную выгоду при минимуме забот, воодушевление не требует размышлений и тайно поощряет слепую алчность. С другой стороны, даже самое ценное открытие, основанное на законах природы и презирающее человеческие предубеждения, но требующее внимательного изучения для его понимания, а также много труда и затрат для получения результатов, будет встречено враждебно, оклеветано и подвергнуто гонениям.

Все знакомые с историей медицины найдут эти замечания справедливыми, но они побудили Марешо, врача школы Монпелье, ответить, а комитет нашел ответ достойным публикации¹¹. Доктор из Монпелье, по каким-то причинам отстаивавший философский характер медицинских сочинений, особенно когда дело касалось его школы, оспорил обвинение Вердье, что защитники вакцинации пренебрегли методом Бэкона, Локка и Кондиллака. Это все равно, что обвинить, отвечает он, профессоров школ клинической медицины Вены, Лондона, Парижа и Монпелье — истинных последователей этих великих людей — в том, что все они в одночасье забыли или пренебрегли очень хорошо и давно им знакомым методом. Сам Дженнер применял аналитический метод, он рассмотрел предмет со всех точек зрения и подверг его самому тщательному анализу.

Конечно, в этой стране очень часто восхищались мифом о Дженнере. А вот Вердье, похоже, сам прочитал его сочинения и обнаружил имевшиеся там в изобилии расхождения, противоречия и глупости.

Но защитник из Монпелье явно не стал сильно утруждать себя. Под влиянием завладевшей всеми восторженности, он без всякой проверки поверил романтической истории, описанной в 1801 году Дженнером в своем "кратком рассказе" об истоках инокуляции коровьей оспы, как если бы это была историческая правда. Это сжатое описание долгих лет размышлений и тяжелого труда, встретившихся на пути трудностей и мужественного их преодоления, стало источником для всего вздора, который люди, известные своими способностями, нравственностью и даже образованностью, писали об "осторожности, точности, честности и скромности" Дженнера¹². Любой хоть немного образованный человек, обладающий средней остротой ума, не может, прочитав "Исследование" и "Дальнейшие наблюдения", описать эти работы с помощью подобных эпитетов. Вряд ли Вому и Вердье удалось передать это впечатление и повлиять на мнение парижской общественности и профессионалов; они могли рассчитывать лишь на свои памфлеты, тогда как в распоряжении сторонников Дженнера находились печатные органы, ориентированные как на широкую публику, так и на профессионалов¹³. Более того, хотя Вом и Вердье не занимались сами вариоляцией, они тем не менее со снисхождением относились к тому, что считали приемлемым методом защитной инокуляции, и подобно английским противникам вакцинации, Вом, скорее всего, не замечал ошибочности, коренившейся в вариоляционном тесте, или избегал останавливаться на ней. Этот тест сильнее всего будоражил воображение, и он позволил добиться одобрения вакцинаций достаточно честным образом, если принять во внимание существо дела или же установленные исходные предпосылки. В двух предыдущих главах я уже писал, что вариоляции в те годы стали другими, и что очень часто результат инокуляции, обычно производившейся для проверки защитной силы коровьей оспы, мог бы считаться благоприятным в тех обстоятельствах, когда целью процедуры была защита от натуральной оспы, а не испытание способностей ее соперницы. Ирония ситуации заключается в том, что даже самые рьяные противники вакцинации из-за своих собственных взглядов не смогли раскритиковать ее самую правдоподобную и в то же время самую слабую сторону. Чтобы понять это, нам стоит рассмотреть дополнительные сведения о принятии инокуляций коровьей оспы во Франции.

Во всех промежуточных отчетах комитета упоминается Салмад. Он опубликовал практическое руководство по вариолярным инокуляциям¹⁴ всего лишь за два года до начала работы в комитете. Именно он проводил вариоляционные тесты в нескольких, если не во всех, или по крайней мере в большинстве, публичных испытаний. В своей книге он описал английский метод вариоляции, известный в то время также под именем метода Саттона; он называет двух французских инокуляторов, недавно уехавших в Англию с целью научиться производить большое число инокуляций за один раз и возродить эту практику во Франции. Он не полностью принимает способ вариоляции от руки к руке, применявшийся только Гатти, что было дальнейшим развитием шарлатанства Саттона, но ведь именно этот метод коварно предлагал Дженнер своим читателям для испытания коровьей оспы. Салмад писал, что есть врачи, "полагающие, что они наблюдали, как вариолярный гной для инокуляций, который постоянно берут от инокулированных рук при последовательных инокуляциях, значительно ослабевает и становится негодным, так что последующие инокуляции не производят никакого эффекта"¹⁵. Салмад утверждал, что, по словам Чандлера, большой успех Саттона объяснялся использованием жидкости от инокулированного натуральной оспой до начала у того сопровождающейся сыпью лихорадки, и, следовательно, из пустулы, возникшей в месте инокуляции. Дженнер в своих экспериментах по испытанию коровьей оспы делал то же самое и всем остальным советовал так же поступать. Салмад понимал значение этого метода, однако сам он считал "более благоразумным" брать гной для инокуляций от заболевшего натуральной оспой обычным путем, когда болезнь протекает скрыто или мягко: вероятно, это "более благоразумно" потому, что другие способы могут не вызвать вообще никакой реакции. Но сам Салмад по духу вполне саттонианец: "Наилучшая, самая удачная инокуляция натуральной оспы — это такая инокуляция, в результате чего образуется лишь несколько пустул или не появляется ни одной"¹⁶. Этой точки зрения придерживался Гейтц, самый авторитетный вариолятор своего времени. "Главным принципом, — говорит он в другом месте, — является необязательность присутствия пустул (boutons) [фр. прыщей. — Прим. перев.] для проявления натуральной оспы. Появление лихорадки после инокуляции — вот основной признак, подтверждающий, что в результате процедуры натуральная оспа передалась". Требовалось самое незначительное количество вариолярного вируса — не более, чем может поместиться на кончике ланцета¹⁷.

В своих указаниях по инокуляции (1798) Салмад останавливается на одном предострежении, но его не приняли во внимание при вариоляциях, проводимых в качестве проверки. По крайней мере это касается ранних парижских испытаний. Первоначально это предостережение высказал Геберден, и его слова с одобрением процитировал Вудвиль¹⁸ в 1796 году, но он сам пренебрег им в 1799 году во время проверки действенности коровьей оспы в Инокуляционной больнице:

При передаче натуральной оспы было бы довольно разумно позаботиться, чтобы человек не страдал, насколько это возможно, от любого другого расстройства здоровья; таким образом, у организма будет как можно больше возможностей для борьбы и правильного избавления от болезни.

Сформулированный Геберденом закон в версии Салмада звучит так:

Иногда бывает, что пациент по каким-то признакам обнаруживает у себя в момент инокуляции некоторую болезнь, не связанную с натуральной оспой; если эти болезнетворные признаки превосходят по силе вирус натуральной оспы или более предрасположены к усвоению, то сначала природа займется первой болезнью, предшествующей по времени инокуляции; эффект процедуры будет отложен до того, пока первое нездоровье не завершится, и до тех пор натуральная оспа себя никак не проявит¹⁹.

Более вероятно, что натуральная оспа вовсе не проявит себя как недомогание после инокуляции вируса, и сразу же прекратится вместе с высыханием пустулы в месте инокуляции.

И коровья оспа, по признанию самих вакцинаторов, требовала внимания; она повреждала кожу в том самом месте, куда вводили вариолярный вирус для проверки, она поражала лимфатические узлы и становилась причиной небольшого недомогания. Что же тогда можно сказать о том немце, которого особенно хвалили за рвение, проявленное в проверках, — о нем одном говорила Берлинская обер-коллегия — который инокулировал шестьдесят человек на восьмой-десятый день после их вакцинации? Более того, в те дни, когда все начиналось, в Париже, как и везде, считали правильным не давать язвам затянуться и покрыться струпом дольше обычного времени. Давайте рассмотрим подробные свидетельства д-ра Вуазена²⁰, первого вакцинатора в Версале, который сильно выделяется на общем фоне остальных пионеров вакцинации своими исследовательскими качествами.

Д-р Вуазен очень строго относился к возражениям a priori [лат. априорным, не зависящим от опыта. — Прим. перев.]; их уже давно изгнали, пишет он, из медицины; только с помощью фактов, наблюдений и экспериментов мы можем установить или отбросить пользу замены вариолярных инокуляций на вакцинации. Сам доктор занимался вариоляциями на протяжении пятнадцати лет и обрадовался возможности чем-то их заменить. Он произвел 218 вакцинаций. Корочки на руках оставались до 30, 40 или даже 45-го дня (что означает нагноение под ними). Он сделал вариоляционный тест семерым детям в Общественном приюте. Проверки проводились в присутствии свидетелей примерно в течение первых четырех месяцев его занятий вакцинацией, но сколько времени прошло после вакцинации в каждом случае, нам неизвестно, хотя из рассказа выясняется многое другое. Вариолярный гной взяли от больного натуральной оспой на стадии полного нагноения и ввели с помощью прокола ланцетом в место (на бедре или другой руке) подальше от места введения вакцины. При осмотре на девятый день обнаружилось, что у четверых из семи детей точки введения гноя подсохли и не осталось никаких следов, у двоих образовались вариолярные пустулы и у одного — красное пятнышко без припухлости; на одиннадцатый день пустулы у одного из двоих детей загноились, и вокруг появилась сыпь, а на тринадцатый день нагноение подсохло.

Так описал свои эксперименты д-р Вуазен. Однако из всех детей, вакцинированных им, двенадцать заболели натуральной оспой обычным путем во время эпидемии, и это произошло в одно и то же время с вакцинацией, а не после нее. Сыпь, появившаяся у некоторых детей вследствие вакцинации, описывается как "похожая на известную под именем petite vérole volante [фр. ветряная оспа. — Прим. перев.]". Три вакцинации оказались ложными, но по какой причине, он не сообщает. Невозможно избавиться от мысли, что если бы он поменьше хвалился своим опытом и экспериментами и тщательнее изучил бы все стороны вопроса и связанные с ним мнения и предположения, то он мог бы судить о вакцинации с большей осведомленностью.

Д-р Колон проводил вариоляционные тесты в Париже. Он получил очень точные результаты, но по каким-то причинам Société de Médecine [фр. Медицинское общество. — Прим. перев.], перед которым был зачитан отчет, публиковать их отказалось²¹. Д-р Колон был настоящим пионером вакцинации в Париже, хотя и очень похожим на других вакцинаторов, за одним исключением — он не притворялся бескорыстным другом человечества, а был предпринимателем, однако комитет и академические врачи постоянно осуждали его и считали шарлатаном.

Д-р Колон сделал вариоляционный тест сорока девяти детям с помощью гноя, взятого от больного ребенка на десятый день после обширного высыпания натуральной оспы. До этого в течение предыдущих двенадцати месяцев он успешно вакцинировал сорок семь детей, один ребенок был вакцинирован три раза, но безрезультатно, а одного не подвергали вакцинации вообще. Из нескольких районов города созвали врачей, которые должны были посетить детей в течение последующих дней и по единому плану написать свои замечания. 30 термидора врачи снова собрались у д-р Колона, и им объявили следующие результаты:²²

У сорока трех в местах инокуляций не было никакой реакции или не обнаружилось никаких следов инокуляции, за исключением почти отпавших сухих корочек;

У двоих все еще наблюдалось покраснение в месте инокуляции;

У двоих наблюдалась не только корочка от первичной вариолярной пустулы, но также одна или две пустулы вокруг нее;

У одного (трижды безуспешно вакцинированного) наблюдалось несколько пустул на той руке, куда была сделана вакцинация, и по всему телу;

У одного (не подвергавшегося вакцинации вообще) была обычная сыпь, вызванная скрытой разновидностью натуральной оспы.

И прославление коровьей оспы идет в великолепном crescendo [итал. крещендо, с возрастающей силой (муз. термин). — Прим. перев.] Но если (применив аналогию) мы возьмем сорок девять карт и перемешаем их, то мы обнаружим, что у некоторой части появилась реакция на вариоляцию, а у некоторой части нет; если бы мы знали, когда проводилась вакцинация, то мы, возможно, смогли бы объяснить, почему некоторые вариоляции не развились дальше. Цифра в сорок три человека имела большой вес, и эти случаи объединили, как если бы все они значили одно и то же, но так как неизвестно, у какой части на день осмотра оставались следы недавнего действия инокуляции, а у какой части на тот же день все еще присутствовали корочки, вызванные натуральной оспой, очевидно, что все эти случаи в своей сущности различны, и одна часть уравновешивает другую. Можно не упоминать, что пустула в месте инокуляции ничего не значит без лихорадки с высыпаниями; о состоянии инокулированных натуральной оспой детей до образования струпов на пустулах ничего не говорится, и кто знает, было ли у детей конституциональное недомогание? Присутствие лихорадки до генерализованной сыпи, даже если последней не было, могло бы стать губительным для рассматриваемого вариоляционного теста, так как французские вариоляторы тех лет, чьи методы изложил Салмад в своем руководстве (1798), полагали, что одна лишь лихорадка может служить достаточным показателем того, что инокулированный вирус натуральной оспы "взялся". Если бы ту же самую лихорадку (разумеется, вместе с пустулой в месте инокуляции) наблюдали при проведении вариоляции в качестве проверки, то это означало бы только одно: при всех прочих равных условиях предыдущая инокуляция коровьей оспы не смогла помешать вариолярному вирусу точно так же "взяться".

Члены комитета, опасаясь обмана со стороны д-ра Колона и решив найти истину самостоятельно, постепенно пришли к сокрытию важных деталей, стали объединять вместе разрозненные свидетельства и не обсуждали больше данные — точно так же мог поступить и Колон. 28 вандемьера 9 года комитет сообщил о своих первых вариоляционных тестах:

Проверка проводилась в три этапа: четыре ребенка 3 фруктидора 8 года, через три месяца после вакцинации, одиннадцать детей чуть позже, через два месяца после вакцинации, и еще четверо на следующий день, тоже примерно через два месяца после вакцинации. У последних четырех образовались правильные вариолярные пустулы, гной из которых вызывал обычную инокулированную натуральную оспу; у одиннадцати не проявилось никакой реакции на вариоляцию, и из первой четверки лишь у одного, маленького Блондо (его вакцинные везикулы были настолько совершенны, что их выбрали для рисунка), появились вариолярные пустулы и лихорадка с высыпаниями²³.

Вот такое скудное, даже краткое описание предоставил комитет. Однако д-р Вом ознакомился с этими случаями, и его версия немного менее благоприятна для вариоляционного теста, но она слишком громоздка и не стоит ее здесь приводить²⁴.

В самом большом по своим масштабам вариоляционном тесте²⁵, проведенным комитетом на ста двух вакцинированных детях, который был удостоверен огромным числом известных в то время людей, и чьи свидетельства, возможно, стали самыми обширными за всю историю инокуляций коровьей оспы, самый главный факт, а именно дата вакцинации каждого ребенка, систематически опускался. Проверка проводилась в четыре этапа в присутствии членов комитета и их многочисленных экспертов в École de Médécine 23 и 30 вандемьера 9 года и 7 и 19 брюмера 10 года; 30 брюмера состоялось дополнительное заседание для обобщения результатов проверки, проведенной 19 числа.

Первый вариоляционный тест (23 вандемьера) делался 37 детям. Материал был только что взят от больного натуральной оспой и введен каждому ребенку не менее чем тремя проколами. Когда их всех привели в один и тот же день через неделю, было обнаружено, что у двадцати четырех места прокола зажили (éteintes), тогда как у оставшихся тринадцати в месте прокола появились пустулы, подсохшие к 6 брюмера, без лихорадки, как было сообщено, и генерализованной сыпи не последовало. На заседании от 30 брюмера инокулировали еще двадцать детей, из них у девятнадцати на протяжении недели оставались следы вариоляции, а у одного образовалась пустула в месте инокуляции. Из двадцати пяти инокулированных 7 брюмера только у двоих были почти незаметные следы реакции в месте инокуляции. Из 20 инокулированных 19 брюмера снова только двоим было что показать через двенадцать дней.

Эта крупная публичная проверка была чрезвычайно обнадеживающей. Экспериментальную проверку считали нужным делом, совершенно обоснованным; разве можно было бы получить более благоприятный ответ? Удобно при этом было забыть, что инокулятору комитета Салмаду, когда он еще практиковал инокуляции ради них самих, было довольно лишь пустулы в месте прокола и небольшой лихорадки, которую можно было заметить с некоторой степенью бдительности у одного пациента и не заметить без явного невнимания у другого. Иное старое правило вариоляторов гласило, что действие вариолярного материала может легко быть нарушено, отсрочено или вообще прекращено из-за предсуществующего болезненного процесса в организме. Его также отбросили, равно как и даты вакцинации, по которым мы только и можем судить об активности подобного болезненного процесса. И еще один момент ускользнул от внимания комитета, или его великие эксперты, возможно, и не знали об этом — некоторых из этих ста двух детей уже безуспешно подвергали вариоляционному тесту в прошлые разы, они уже были подопытными. На протяжении всей истории вариоляции всегда хватало невосприимчивых людей; их было множество среди чахоточных обитателей приютов, а их очень часто использовали для тестов. Благодаря только принципу отбора, совершенно несложно почти неосознанно собрать довольно много невосприимчивых детей для проведения вариоляционных тестов и их повторения.

Суровый опыт обычной жизни мало соответствовал тонкостям экспериментов. В Париже натуральная оспа повсюду появлялась среди вакцинированных. Более серьезная вспышка произошла среди вакцинированных "ложной" коровьей оспой в деревне недалеко от Парижа²⁶. Похожая неудача постигла коммуну недалеко от Брюсселя²⁷ (использовавшийся там материал, как ни странно, тоже был ложным, но был ли он ложным в том же смысле, мы не знаем); несколько человек, которых первыми в Тононе, недалеко от Женевы, в департаменте Лак Леман, вакцинировал Одье, умерли от натуральной оспы; похожие печальные случаи имели место в практике Дюфрена в Ту, возле Боннвилля, в департаменте Монблан; о смертях при сходных обстоятельствах и тоже в департаменте Монблан рассказывают²⁸ со слов д-ра Вияра из Гренобля, известного исследователя Альп, натуралиста и геолога, хотя эти смерти могут быть уже упоминавшимися случаями Дюфрена из Ту, но может быть, и нет. Все эти случаи, а также множество незаписанных, проходят под клеймом "ложных", что, как я уже писал, было лишь пустым звуком, не имевшим никакой практической ценности, как и крик "бешеная собака!" на улице. В качестве примера я хочу привести случай из Ту.

Д-р Дюфрен²⁹, местный врач, решил испытать новую защитную инокуляцию. Он получил вакцину на нити от д-ра Куанде, одного из женевских вакцинаторов, и с ее помощью д-р Дюфрен смог получить хорошую везикулу, и далее вакцинации производились от руки к руке. Он вакцинировал многих детей, включая своего собственного ребенка и ребенка генерала Эрбена. Вскоре произошла вспышка натуральной оспы, и большинство вакцинированных детей заболели. Ребенок д-ра Дюфрена и ребенок генерала Эрбена умерли в результате болезни. Вполне естественно, что доктор и генерал заключили, что вакцинация не защищает от натуральной оспы; это же впечатление, возможно и не такое аргументированное, осталось и у менее зажиточных родителей, чьи вакцинированные дети пострадали от той же эпидемии. Д-р Дюфрен изложил все факты в письме к комитету по вакцинациям, ответственному за исследования в Лионе. Выдающиеся лионские доктора решили, что их коллега из Ту слишком торопится с выводами: "La douleur paternelle excuse la précipitation d'un pareil jugement" [фр. "родительское горе извиняет поспешность подобного суждения". — Прим. перев.] Они попросили Дюфрена представить подробности. Не стала ли вакцина по какой-либо причине ложной? Возможно ли, что из-за вакцинации от руки к руке вакцина прошла через организм ребенка, уже болевшего натуральной оспой? Уверен ли он в том, что вакцинные везикулы выглядели правильными? На эти вопросы д-р Дюфрен не ответил; вероятно, углубление в подобные метафизические тонкости лишь разбередило его раны. Тогда написали Одье, женевскому покровителю вакцинаций в Швейцарии, и он подтвердил, что "большинство вакцинированных Дюфреном заразились впоследствии натуральной оспой и некоторые из них умерли", но из слов отца одного из детей он заключил, что "вполне возможно, что все они стали жертвами ложной вакцины" — этим сомнительным аргументом оправдали произошедшее и, конечно же, вскоре обо всем забыли.

Слова о "douleur paternelle" в качестве оправдания исключительного вывода, сделанного д-ром Дюфреном, примерно в то же время были повторены в Берлине; ими объяснили враждебность д-ра Вольфрама, полкового врача прусской армии, очень сильно интересовавшегося до этого теорией Дженнера. Стремясь достать самый лучший материал для вакцинации своей малышки, он написал Дженнеру, но ответа не получил. Тогда он получил гной от Штромайера из Ганновера, но тот не "взялся"; в конце концов, Гейне из Берлина предоставил ему вакцину, в результате применения которой образовались везикулы на ручке ребенка, подробно описанные Вольфрамом. Позднее малышка тяжело заболела натуральной оспой во время эпидемии и умерла 13 марта 1801 года³⁰.

Лионская комиссия по вакцинации³¹, столкнувшаяся лицом к лицу с катастрофой в Ту, держала свою голову поднятой, выражаясь научно, так же высоко, как и любой человек или союз людей, обязанных высказывать мнение о достоинствах учения Дженнера. Комиссия намеревалась копнуть глубже и найти настоящую правду. С одной стороны, они хотели избежать восторженности, а с другой стороны, жаловались на клевету. Возоможно, в прошлом существовали открытия, незаслуженно оставленные без внимания, но большинство из них "подгонялись" глупой восторженностью. Однако они, лионские врачи, не собирались совершать ни одной из этих ошибок. Давайте же посмотрим, насколько их смелые слова соответствовали их делам.

В таблице, приложенной к их отчету, содержались данные о вакцинированных или находившихся под наблюдением Лионской комиссии людях, всего в количестве ста пятидесяти семи человек. Из них сорок — дети из Hospice des Vieillards et Orphelins de Lyon [фр. Лионский приют для сирот и престарелых. — Прим. перев.], там как раз случилась вспышка натуральной оспы. Только двое (или трое) детей из успешно вакцинированных и столкнувшихся с инфекцией заразились натуральной оспой; при этом сыпь у больных появилась на десятый день после вакцинации, следовательно, это укладывается во временны́е рамки сопутствующей болезни. Почти все вакцинации в приюте или вне его стен коротко названы "обычными", но из текста становится понятно, что было несколько пациентов с осложнениями на руках (гнойные язвы с синевато-багровыми краями, большинство зажили без лечения, а наиболее застарелые подвергли обработке "l'eau phagedenique" [фр. едкого раствора. — Прим. перев.]), и имелось также несколько случаев ложной вакцинации — довольно странно, что именно после этих случаев вакцинации "подозревали" или "предполагали" последующее заражение натуральной оспой (в городе). То есть существовало два вида вакцины, истинная и ложная, "из них последняя не защищает от натуральной оспы".

В Лионе вариоляционному тесту подвергли лишь двенадцать из сорока вакцинированных в приюте; члены комиссии заявили, что они могли бы проверить все сорок детей, но оставшихся решили подвергнуть проверке позже.

Результаты проверки этих двенадцати всех удовлетворили. "Натуральная оспа ни у кого не развилась; у некоторых вокруг надреза наблюдалось покраснение или припухлость, но они быстро исчезли". Данные о двенадцати проверках также приведены в таблице, и, таким образом, им был подведен обнадеживающий итог. В одной из колонок напротив каждого пациента записаны одни и те же слова "variolé sans succès" [фр. вариоляция не удалась. — Прим. перев.]. Дата вакцинации этих двенадцати пациентов неизвестна; также неясно, сколько прошло времени между вакцинацией и вариоляцией, но из контекста понятно, что последняя последовала сразу же после первой. Данные другой табличной колонки говорят нам, что троих из двенадцати, выбранных для проверки, пришлось инокулировать два или три раза, иначе коровья оспа не "бралась", но, судя по всему, натуральную оспу им инокулировали лишь однажды (возможно, небрежно). Троим прочим была искусственно внесена натуральная оспа после того, как они ею переболели в приюте (за эту глупость в первую очередь несет ответственность Вудвиль), а еще у одного образовались язвы в местах вакцинации, зажившие лишь на тридцать второй день. Об остальных пятерых детали не даны.

Если это были сведения и соответствующие выводы знаменитой Лионской медицинской школы, то нечего и ожидать, что при критическом изучении сообщения об испытаниях коровьей оспы в Реймсе, Пуатье, Лилле, Руане и прочих городах Франции могли оказаться лучше³². Я собираюсь рассказать только еще об одном французском центре — городе Амьене. Со времен революции там находилась претенциозная Комиссия здравоохранения, страстно желающая испытать все новинки во благо человечества. В то время (1802) в Амьене находился английский уполномоченный конгресса маркиз Корнуоллис, и комиссия воспользовалась этой возможностью и выступила с обращением³³.

Лорда Корнуоллиса заверили в обращении в том, что комиссия постоянно занимается всеми вопросами, имеющими отношение к защите здоровья человека. И вакцинация как раз привлекла особое внимание комиссии. В течение года здесь провели множество экспериментов, в них принимали участие шестьсот человек. Сейчас уже доказано, что вакцина защищает от натуральной оспы, в этом не осталось ни малейших сомнений. Это открытие прославило Англию. Друзья науки никогда не прерывают своего братского общения, даже когда их правительства вынашивают планы войны. Мы повторили эксперименты бессмертного Дженнера и считаем их верными. Вашему превосходительству мы собираемся поведать о самых значительных опытах. Нам не нужна благодарность, мы делаем все это во благо медицины и человечества; представляя наши эксперименты Вашему вниманию, мы желаем, чтобы первооткрыватель узнал о достигнутых успехах. 25 числа прошлого месяца, жерминаля, в больнице св. Карла трем младенцам (подумать только! трем младенцам!), с именами Дюнеф Жермен, Фракастер и Писсон, ранее успешно вакцинированным, ввели материал натуральной оспы. Никакой реакции не последовало. Провозглашена победа вакцины! Чтобы опровергнуть возникшие возражения, через шесть месяцев, 25 вандемьера, амьенская комиссия по здравоохранению снова инокулировала тех же детей, и снова заражения натуральной оспой не произошло. Кто после этого дерзнет утверждать, что вакцина не защищает от натуральной оспы? Милорд, примите уверения в нашем к Вам почтении и отчет о нашем последнем эксперименте, который мы имеем честь предложить Вам в качестве подарка. Мы уже заявляли, что французские врачи всегда считали себя братьями ваших врачей, и когда Ваша важная миссия в Амьене подойдет к концу, два народа обоюдно полюбят друг друга, и Франция и Англия, прославленные за свою отвагу, объединенные взаимным уважением, принесут всему миру покой.

Увы! Восторги этих велеречивых докторов по поводу уничтожения натуральной оспы были так же напрасны, как и их энтузиазм по поводу прекращения войны.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Tableaux analytiques et critiques de la Vaccine et de la Vaccination. Paris, An ix. Germinal.
² Salmade, La Pratique de L'Inoculation. Paris, An vii. (1798), p. 6.
³ Moniteur, Journal de Paris, и Journal de Médecine.
⁴ Journ. de Méd., i. (1801), p. 254.
⁵ Ibid., ii. 27.
⁶ Journ. de Méd., ii. 162.
⁷ Ibid., ii. 307.
⁸ Ibid., iii. 303.
⁹ (1) Reflexions sur la nouvelle Methode d'inoculer la petite Vérole avec le Virus des Vaches, Paris, An viii. ; (2) Les Dangers de la Vaccine, An ix. Germinal; (3) Nouvelles Preuves des Dangers de la Vaccine, An ix. Prairial.
¹⁰ Les Dangers, etc., p. 35.
¹¹ Journ. de Méd., ii. (1801) p. 340.
¹² Choulant, "Ed. Jenner," in Zeitgenossen. Leipzig, 1829. pt. vii. p. 20.
¹³ Vaume, Nouvelles Preuves. An ix.
¹⁴ La Pratique de l’ Inoculation. Paris, An vii. (1798).
¹⁵ L.c., p. 15.
¹⁶ L.c., p. 55.
¹⁷ L.c., p. 59.
¹⁸ History of the Inoculation of the Smallpox in Great Britain. Lond., 1796, p. 327.
¹⁹ L.c., p. 157. 1798 (до того, как он узнал о коровьей оспе).
²⁰ Memoire sur la Vaccine. Versailles, An ix.
²¹ F. Colon,  M.D., Observations critiques sur le Rapport du Comité central de Vaccine. Paris, An xi. (1803).
²² Precis des Contre-Epreuves Varioliques. Paris, An ix. (1801).
²³ Journ. de Méd., i. 254.
²⁴ См. Les Dangers de la Vaccine.
²⁵ Journ. de Méd., iii. 303.
²⁶ Journ. de Méd., ii. 307.
²⁷ Rapport sur la Vaccine par les Commissaires de la Soc. de Méd. de Bruxelles. 15 Thermidor, An ix., p. 7.
²⁸ J. M. Reynald, M.D., Réflexions sur la Vaccine. Albi. An ix.
²⁹ Его рассказ напечатан в Rapport sur la Vaccine, by the Commission of the Soc. de Méd. de Lyon. Lyon, An. ix.
³⁰ Medicinisch-Chirurgische Zeitung, iv. iii, 1801
³¹ Rapport sur la Vaccine. Lyon, An ix. (1801).
³² Ознакомившись с отчетом Comité Central, где было сказано, что вакцинация имеет все преимущества вариоляции и ни одного из ее недостатков, 6 флориаля 11 года (1803) министр внутренних дел предписал всем префектам департаментов заняться повсеместным внедрением новой защиты. Journ. de Méd., vi. 481.
³³ Med. and Phys. Journ., vii. 201.

 ГЛАВА IX    ОГЛАВЛЕНИЕ   ГЛАВА XI